Казуистика

Теория искусства применять к отдельным случаям (казусам) общие религиозные, нравственные или юридические принципы, бесспорные по существу, но далеко не всегда поддающиеся непосредственному приложению к отдельным жизненным явлениям. Большинство этих явлений сложно и находится под воздействием целого ряда факторов, среди которых религиозные, нравственные или юридические принципы стоят рядом с другими — бытовыми, социальными и т. П. — или переплетаются между собою. Чтобы дать оценку, с той или иной точки зрения, данному факту, часто нужен бывает строгий анализ подробностей события, диалектическое развитие самых принципов, примирение их между собою и т. Д. Богословие, этика и юриспруденция, как науки, в своих отдельных отраслях имеют главной целью установление своих принципов, в связи с их следствиями, обнимающими, по возможности, всю совокупность обусловливаемых ими явлений.

Это составляет обыкновенно задачу так называемой догмы этих наук, подчиняющейся в своих заключениях определенным научным методам. Средневековые богословы (моралисты) и юристы шли дальше простой догмы. Они желали обнять всю совокупность как действительно встречающихся в жизни, так и возможных или прямо вымышленных случаев, подвести каждый из них под определенный принцип и дать, таким образом, исповеднику или судье руководство, из которого он мог бы почерпнуть готовый ответ на каждый вопрос. Для этой цели создавались специальные труды (Summae богословов, Casus глоссаторов и т. П.), где, в систематическом порядке, располагалось бесчисленное количество казусов, так или иначе разрешаемых. К., этим путем, выродилась в специальную квазинаучную дисциплину, имевшую долгое время огромный успех.

Подбор многочисленных казусов не только давал пищу схоластическому уму, устраненному от обсуждения самых принципов, как данных свыше (священное писание и римское право, как ratio scripta), но и позволял обходить эти принципы, ради требований житейского на расчета и выгод. Изворотливость ума, направленная в эту сторону, составляет одну из характерных черт К., особенно ярко выраженную в сочинениях иезуитов (см.). Другая состоит в чрезвычайной мелочности анализа бесконечных деталей каждого казуса, результатом которой являлось обыкновенно или извращение, или полное затемнение того принципа, пояснением которого должен был служить казус. В связи с этим стоит крайняя односторонность мысли казуиста. Занятый применением принципа к мельчайшим подробностям данного случая, он постепенно и незаметно для самого себя выходил из области этого принципа, но продолжал искать его применения, насилуя жизнь и ее явления.

В этой односторонности и заключается коренной недостаток К., не понимавшей сложности жизненных явлений и не умевшей остановиться там, где кончается область господства данной нормы и начинается свободная от нее область. Сила К. Состоит в обаянии диалектики, действительно помогающей иногда отметить основные способы приложения и особенности того или иного принципа. Поэтому, несмотря на полную потерю веры в К., как самостоятельную дисциплину, к ней продолжали и продолжают прибегать и богословы, и моралисты, и юристы, когда желают развить последовательно свои принципы. Под обаянием К. Находился, например, еще Кант, которого занимало иногда решение таких вопросов. "Позволительно ли предупреждать самоубийством несправедливое осуждение на смерть, даже когда его дозволяет государь, приговоривший к смерти" (как Нерон — Сенеке).

"Человек укушен бешеной собакой и уже находится в первых припадках водобоязни. Думая о том, что и он, в припадке бешенства, может укусить других людей, он для предотвращения несчастия убивает себя. Совершает ли он этим преступление". "Так как цель сожития мужчины и женщины заключается в продолжении рода, то дозволительно ли это сожитие, когда цель явно не может быть достигнута, напр. Во время беременности". "Человек, уважающий себя, может ли в разговорах с высшими лицами пользоваться выражениями. "Ваше преподобие", "Ваше преосвященство", "Ваше величество". "Поступивший таким образом человек будет ли иметь право жаловаться в том случае, если потерпит притеснения от этих лиц?", и т. Д. К. Продолжает давать пищу остроумно во множестве судебных и парламентских дебатов, проповедей и т.

Д. Она снабжает сюжетами множество романов и повестей. Особое значение она имеет в преподавании права, где целый ряд догматических положений обыкновенно иллюстрируется определенным подбором казусов, и где, таким образом, отвлеченная догма сближается с жизнью. В современной немецкой юридической литературе вновь замечается, поэтому, сильная наклонность к развитию К., в противовес старой, до крайности абстрактной римской догме. Современная юрид. К. Легко обращается в простую схоластику, когда забывает истинные основы юридического творчества (см. Конструкция юридическая, Казуальное творчество, Право).В. Н.Казуистика — возникшая в средние века богословская дисциплина, с целью применять общие нравственно-богословские законы к конкретным случаям и разрешать возникающие в таких случаях вопросы совести (casus conscientiae).

Напр., спекулятивная теология устанавливает, что должно освящать воскресный день, воздерживаясь от обычных работ. К. Указывает, при каких обстоятельствах эти работы могут считаться дозволенными, а равно и то, составляет ли то или другое нарушение правила о воскресном отдыхе смертный или простительный грех. До XVI ст. К. Излагалась обыкновенно в форме практических указаний для духовников, переставших с XII в. Руководствоваться разными пенитенциалами, явившимися раньше этого времени. Одним из обширнейших и наиболее распространенных казуистических руководств для духовников была Summa испанского доминиканца Раймунда де Пеннафорте. С XVI ст. В большей части казуистических сочинений обнаруживается стремление поставить К.

В более тесную связь с теоретической теологией. Решению отдельных казусов казуисты предпосылают краткое изложение общих принципов, причем, однако, казуистический элемент остается главным. К. Разрабатывали те монашеские ордена, которым по преимуществу предоставлена была исповедная практика. До XVI ст. — главным образом доминиканцы и францисканцы, а с XVI в. — иезуиты. При многовековой казуистической обработке морали обнаружилось крайнее разнообразие мнений по различным вопросам, вследствие чего большое значение получила классификация этих мнений. Различались мнения несомненные, правдоподобные, более правдоподобные и менее правдоподобные, затем мнения более безопасные и менее безопасные. Разъяснение этих терминов см.

В ст. Иезуиты. В связи с этими различениями развились в К. Следующие теории. 1) Туциоризм. Должно следовать более безопасному мнению (opinio tutior), даже и тогда, когда менее безопасное мнение (opinio minus tuta) есть правдоподобнейшее (probabilior). Другими словами, в случае сомнения относительно нравственной дозволенности действия, должно воздержаться от него. Эта теория, в смысле общего морального правила, отвергнута большинством зап. Теологов, как слишком ритористическая. 2) Пробабилиоризм. Более безопасному мнению можно следовать и тогда, когда оно менее вероятно. Менее безопасному мнению можно следовать только тогда, когда оно более вероятно, чем противоположное. 3) Эквипробабилизм. Менее безопасному мнению можно следовать не только тогда, когда оно более вероятно, но и тогда, когда оно одинаково вероятно с мнением более безопасным.

4) Пробабилизм. Менее безопасному мнению можно следовать даже и тогда, когда оно менее вероятно. Подробнее о пробабилизме, первым представителем которого был доминиканец Варфоломей де Медина (1577) и который нашел ревностных поборников в лице иезуитов — см. Иезуиты.Значительную роль в казуистической обработке морали играет различение трудных и легких для исполнения законов, трудных и легких обязанностей, больших и малых преступлений, смертных и простительных грехов. При односторонне-формальном логическом направлении мышления, казуисты легко впадают в искушение заняться возможно ловким сочетанием посылок для получения из них неожиданно ловкого вывода и, подкрепляемые и вдохновляемые логикой и приемами римского права, ударяются в бесплодные тонкости.

В XVI и XVII в. К усердно разрабатывали и протестантские богословы (Вильгельм Амезиус, Балдуин, Буддей), но они не так вдавались в подробности, как католики, не делали такого механического различия между смертными и простительными грехами, как католические казуисты, пробабилизм допускали только отчасти, а так назыв. Внешнее правдоподобие (probabilitas extrinseca) и вовсе не допускали.Ср. Hirscher, "Ueber das Verhältniss des Evangeliums zu der theologischen Scholastik" (1823). Döllinger und Reusch, "Geschichte der Moralstreitigkeiten in der röm.-kathol. Kirche" (Нердл., 1889). H. Суворов, "К. И пробабилизм" ("Юридич. Вестн." 1889, № 11).А. Я..