Пастух

Пастырь, в мифопоэтической традиции имеет функции охранителя, защитника, кормильца, путеводителя, мессии, патриарха, вождя и т. Д. П. Считаются причастными к природной мудрости, тайне общения с животными и растениями, с небесными светилами и подземным царством (душами мёртвых), к идее времени, понимаемой как ритм жизни вселенной, определяющий и ритм жизни человека и природы (ср. П.-звездочётов). Особенно важную роль образ П. Играет в скотоводческих традициях. У древних евреев бог - П., земля подобна пастбищу, а люди - скоту, охраняемому П. «Пастырь Израиля. Внемли. Водящий, как овец, Иосифа, восседающий на херувимах, яви себя», Пс. 79, 2. Но «горе негодному пастуху, оставляющему стадо!...» (Зах. 11, 17, ср. Образы дурных П.

- пастырей Израилевых у Иезекииля, 34,1-31). Предпочтительность пастушества и скотоводства явствует из истории человеческой первосемьи. «И был Авель пастырь овец. А Каин был земледелец». Быт. 4, 4. П. Были фактически и Авраам (как владелец стад и пастырь еврейского народа), и его преемники и потомки, царём становится П. Овец Давид. В Новом завете на первое место выдвигается переносная трактовка образа П. «Итак, опять Иисус сказал им. Истинно, истинно говорю вам, что я дверь овцам. Я есмь дверь. Кто войдёт мною, тот спасётся. Я есмь пастырь добрый. Пастырь добрый полагает жизнь свою за овец...» (Ио. 10, 1- 16, ср. Также Ефес. 4, 11, Евр. 13,20 и др.). Характерен мотив поклонения П. Младенцу Иисусу Христу (Лук. 2, 8-20).В иранской традиции Ахурамазда, создавший скот, ставит его перед выбором - принадлежать или не принадлежать П.

(«Ясна» 31, 9). И выбор был сделан в пользу П. В хорошем хозяине - П. Для скота заинтересованы и боги (29, 1-2), и Заратуштра, молящий об удалении от скота дурного хозяина (33, 3-4) и обращающийся к Арматай с просьбой взять скот под свою защиту (48, 5). Душа скота вопиет к богам о добром пастыре, и боги дают скоту Ахурамазду, отвращающего от него Айшму и приверженцев Друга (29, 2). Но враги П. И скота, поклонники дэвов опустошают пастбища, убивают П., и душа скота требует другого П.- могущественного правителя (29, 9) Виштаспу (46, 14). Сама жизнь уподобляется обильной пастьбе, при которой П. - боги (48, 11). Присягающий зоро-астрийскому символу веры отрекается от хищения я захвата скота и обещает свободную жизнь П.-скотоводам.

Одно из трёх социальных членений авестийского общества носит название «доставляющий траву скоту» (авест. Vastryafsuyant-). Воплощение в П. Третьей (по предложенной Ж. Дюмезилем классификации) социальной функции - связанной с производительностью, изобилием - известно в ряде традиций.В индийской мифологии «пастухом (мира)» именуются Пушан (РВ Х 17, 3. 139, 1), Варуна и Митра (РВ V 62, 9. VIII 25, 7. 41, 8), как П. Выступают А гни и Индра (ср. РВ I 94, 5 и др. В гимне-заговоре на возвращение коров, Х 19, в качестве П., которые должны вернуть коров домой, выступают Агни, Сома и Индра). Васиштха выступает П. Коровы желаний Сурабхи, которую тщетно пытается отнять у него Вишвамитра. Богом-П., покровителем П. Почитается Кришна. В греческой мифологии фактически П.

Выступают Аполлон. Аргос, которому Гера поручила стеречь обращённую в корову Ио, Гелиос, владелец тучных стад белоснежных быков, великан Герион, Парис, божественными П., покровителями П. Являются Пан и Дафнис, создатель пастушеских песен. П. Часто поэт, музыкант, певец, изобретающий новые напевы, поэтические и музыкальные формы или новые инструменты (как Пан - свирель-сирингу). Ср. Также Кришну, играющего на флейте, царя Давида, певца-гусляра, которому приписывалось составление псалмов, поэта-певца Бояна, «Велесова внука».В других традициях, прежде всего земледельческих, П. Может рассматриваться как образ дикого кочевника, разбойника, например в Египте, особенно, видимо, после вторжения гиксосов. Ср. Слова Иосифа братьям.

«...мерзость для египтян всякий пастух овец» (Быт. 46, 34).Один из наиболее древних образов бога-П. Связан с мифом об умирающем и воскресающем боге (ср. Думузи - Таммуз, Аттис). П. Включается в схему т. Н. Основного индоевропейского мифа. Так, в белорусских или литовских версиях неоднократно фигурируют П. Стада или стад скота (обычно их четыре, соответственно иногда выступают четыре П.), который переходит от бога-громовержца к его противнику (змею, чёрту и т. Д.), а затем снова возвращается к громовержцу. П. Являются, по существу, божествами-антагонистами, борющимися за стадо, например Индра и Вритра (или Вала) в ведийской традиции, Перун и Велес в славянской, Перкунас и Велняс, Велс в балтийской и т. Д. Индоевропейский корень *uеl-, кодирующий имя противника громовержца и подземное царство-пастбище (ср.

Греч. 'Ηλύσιος λειμών, «Елисейские поля», др.-исл. Vollr, «луг», лувийск. Ulant-, «мёртвый», тохар. Wlalune, «смерть»), обозначал, видимо, и скот как богатство (ср. Словен. Last, из *vlastь, «собственность»), и П. Как собственника скота (ср. Чеш. Vlastnik, «собственник», возможно, словац. Диал. Veles, «пастух»). Таким образом восстанавливается связь П. С подземным царством и смертью, а также мифологема о боге этого царства как П., пасущем души мёртвых.Наряду с земным и подземным П. Мифологическая традиция знает и небесных П. Солнце, пасущее землю и всё, что на ней находится, месяц, пасущий звёзды (а иногда и души умерших). Нередко всевидящий П. - солнце вершит суд. «Господин мой, бог небесный солнца, человечества пастух. Ты над человеком, над собакой, над свиньёй да и над зверем диким ежедневно суд вершишь, бог солнца!», - говорится в хеттском гимне солнцу.

В хетто-лувийском стихотворном гимне бог солнца и богиня Камрусепа чешут овцам шерсть, бросают вычески, кладут шерсть в воду, моют и т. Д., а также судят, рядят и совершают жертвоприношение. Ср. Также греческих Гелиоса, Аполлона, китайскую мифологическую легенду о небесном любовнике Ню-лане («волопас»), муже «ткачихи» Чжи-нюй.Особое положение П. Среди людей, их отьединённость от коллектива объясняют нередкий мотив воспитания П. Брошенного царского сына (напр., Париса, Эдипа). То обстоятельство, что П. Мог восприниматься ближе к природе, чем к культуре, к животному миру, чем к человеческому, объясняет мотивы нечеловеческой (или двойственной) природы П. (ср., например, сказочный мотив П.-оборотня, Афанасьев № 222).

В отношении П. Существуют многочисленные табу, предполагается, что П. Может испортить скот и даже его хозяина, обладает колдовской силой и особыми оккультными знаниями, общается с духами полей, лесов, гор, водяными, различными божествами и духами, покровителями скота и П., ср. В балтийской мифологии. Латышские Усиньш, Тенис, Мартин, Михаил, литовские Гониглис, Сиричус, Крукас (Кяулю Крукас), Ератинис, Карвайтис и др., а также трансформацию образа святого Георгия как покровителя скотоводов у славянских народов.Лит. Фрезер Д ж. Золотая ветвь, в. 3, М., 1928, с. 62. Иванов В. В., Топоров В. Н., Исследования в области славянских древностей, М., 1974. Jobes G„ Dictionary of mythology, folklore and symbols, pt 2, N. Y., 1962, p.

1434-35. Funk and Wagnalls standard dictionary of folklore, mythology and legend, N. Y., 1972.Вторичная пастушеская мифология уходит корнями в фольклор и формируется в собственно литературных текстах. Характерная черта этой мифологизирующей системы - установка на конструирование образа идеального естественного человека и его жизни на лоне природы, в согласии со всем живым, когда любовь и искусство - основные стимулы жизни и одновременно основные занятия. В этой мифологии существенно различать обработку традиционных тем и сюжетов, как, например, в сценах поклонения волхвов в рождественских спектаклях средневекового и народного театров, или в образе Кришны-П. В «Кришнаяне» Сурдаса (15 в.), и т. Н. Буколическую литературу, где тема пастушеской жизни и образ П.

Воссоздаются заново.в. Н. Топоров. Буколическая тема представлена в античной поэзии и романе (Феок-рит, Вергилий, «Дафнис и Хлоя» Лонга), в скульптуре, росписях интерьеров, пластике саркофагов и т. Д. Эту традицию продолжают раннехристианские росписи катакомб, саркофагов, мозаики, ср. Особенно образ Хри-ста-П. [распространены два его типа. Безбородый юноша среди стада, продолжающий античный тип Орфея среди животных, и зрелый муж с «заблудшей» овцой на плечах, т. Н. «добрый пастырь», восходящий к античным (Меркурий), а возможно, и к египетским источникам]. В изобразительном искусстве зрелого и позднего средневековья в качестве П. Фигурируют Иаков и Иоаким, распространены сцены благовестия пастырям и поклонения пастырей (15-16 вв.).

Встречаются и прямые отзвуки античной буколики (напр., в гомилиях Григория Назианзина и иллюстрациях к ним). В протестантских «летучих листах» и сатирической живописи 16 в. Возрождается образ «доброго пастыря» (==лютеранская вера), спасающего овцу из овина, разоряемого разбойниками (= католические священнослужители). В католических странах в 17 в. Распространяется тип девы Марии-пастушки.Буколическое миросозерцание отражает пасторальная литература (восходящая к средневековой пастореле). «Амето», «Фьезоланские нимфы» Дж. Боккаччо, «Горные пастушки» Ф. Саккетти, «Аркадия» Я. Сан-надзаро, отчасти «Амадис Гальский», поэзия Лоренцо Великолепного, А. Полициано, отчасти Ф. Петрарки, «Аминта» Т. Тассо, «Верный пастух» Б. Гварини, «Астрея» О.

Д'Юрфе, «Календарь пастуха» Э. Спенсера, «Аркадия» Ф. Сидни, «Гранида» П. - К. Хофта и т. Д. В живописи Возрождения образ П. Представлен у Джорджоне, Тициана, П. Бассано и др. Среди пастушеских сюжетов, популярных в изобразительном искусстве 16-18 вв., - Эрминия и П. (по «Освобождённому Иерусалиму» Т. Тассо), Гранида и П. (по «Граниде» П. К. Хофта), из «Верного пастуха» Б. Гварини, «Et in Arcadia ego» (идея Бренности в образе П., созерцающих надгробие с надписью «Я (т. Е. Смерть) пребываю и в Аркадии» (позднее трактовалась как «И я жил в Аркадии»), Гверчино, Н. Пуссен и др.].Настроение карнавального маскарада главенствует в пасторальных «садах любви» 18 в. (А. Ватто, галантная лирика и сопутствующая ей графика. Тема игры П. И пастушек нередко переплетается с философским либертинизмом, поданным в гротескно-эротическом обличье).

Сентиментальная идеализация присуща образам П. У С. Геснера, И. П. Хебеля, Ж.-П. Флориана, А. П. Сумарокова, И. Ф. Богдановича и др. Пасторальная окраска свойственна произведениям Ж. Ж. Руссо, И. В. Гёте, Л. Стерна, А. Попа, У. Блейка, У. Вордсворта (ср. Также «Спящий пастушок» А. Г. Венецианова). В американской литературе 19 в. Нередко характер пасторали носит изображение «простой и честной» жизни П.-ковбоев. В 20 в. Метафорика П. Представлена в буколических идиллиях А. Матисса, П. Пикассо, А. Майоля, у немецких экспрессионистов (ср. Также пасторализм «Видения отроку Варфоломею» М. В. Нестерова). Лит. Пуцко В. Г., Античные мотивы в гомилиях Григория Назианзина и их отзвуки в византийской иллюстрации, в сб. Античность и Византия, М., 1975. Смирнова И. А., Тициан и тема «сельской сцены» в венецианской живописи XVI в., в сб.

Проблемы культуры итальянского Возрождения^ Л., 1979. Eisenetadt М., Watteaus Fetes galantes und ihre Ursprünge, В., 1930. Legner A., Der gute Hirte, Düsseldorf, 1959. Nicosia S., Teocrito e I'arte tl-gurata, Palermo, 1968. Rosenmeyer T. G., The green cabinet. Theocritus and the european pastoral lyric. Berk. - Los Ang., 1969. Poggioli R., The oaten flute. Essays on pastoral poetry and the pastoral ideal, Cambr., 197S. Schuhmacher W. N. Hirt und «Outer Hirt», Roma - [e. A.], 1977.М. Н. Соколов.(Источник. «Мифы народов мира».).