Владимир Набоков - Дар

Герой романа — Федор Константинович Годунов-Чердынцев, русский эмигрант, сын знаменитогоэнтомолога, отпрыск аристократического рода — бедствует в Берлине второй половины 20-х гг.,зарабатывая частными уроками и публикуя в русских газетах ностальгическиедвенадцатистишия о детстве в России. Он чувствует в себе огромный литературныйпотенциал, ему скучны эмигрантские посиделки, единственный его кумир среди современников —поэт Кончеев. С ним он и ведет неустанный внутренний диалог «на языкевоображения». Годунов-Чердынцев, сильный, здоровый, молодой, полон счастливых предчувствий,и жизнь его не омрачается ни бедностью, ни неопределенностью будущего. Он постоянноловит в пейзаже, в обрывке трамвайного разговора, в своих снах приметы будущего счастья,которое для него состоит из любви и творческой самореализации.Роман начинается с розыгрыша.

Приглашая Чердынцева в гости, эмигрант Александр ЯковлевичЧернышевский (еврей-выкрест, он взял этот псевдоним из уважения к кумиру интеллигенции,живет с женой Александрой Яковлевной, его сын недавно застрелился после странного, надрывного«menage, а trois») обещает ему показать восторженную рецензию на только что вышедшуючердынцевскую книжку. Рецензия оказывается статьей из старой берлинской газеты — статьейсовершенно о другом. Следующее собрание у Чернышевских, на котором редактор эмигрантскойгазеты публицист Васильев обещает всем знакомство с новым дарованием, оборачивается фарсом:вниманию собравшихся, в том числе Кончеева, предложена философическая пьеса русского немцапо фамилии Бах, и пьеса эта оказывается набором тяжеловесных курьезов.

Добряк Бахне замечает, что все присутствующие давятся смехом. В довершение всего Чердынцев опятьне решился заговорить с Кончеевым, и их разговор, полный объяснений во взаимномуважении и литературном сходстве, оказывается игрой воображения. Но в этой первой главе,повествующей о цепочке смешных неудач и ошибок, — завязки будущего счастья героя.Здесь же возникает сквозная тема «Дара» — тема ключей. Переезжая на новуюквартиру, Чердынцев забыл ключи от нее в макинтоше, а вышел в плаще. В этой же главебеллетрист Романов приглашает Чердынцева в другой эмигрантский салон, к некоей МаргаритеЛьвовне, у которой бывает русская молодежь. Мелькает имя Зины Мерц (будущей возлюбленной героя),но он не отзывается на первый намек судьбы, и встреча его с идеальной, ему одномупредназначенной женщиной откладывается до третьей главы.Во второй же Чердынцев принимает в Берлине мать, приехавшую к нему из Парижа.

Егоквартирная хозяйка, фрау Стобой, нашла для нее свободную комнату. Мать и сын вспоминаютЧердынцева-старшего, отца героя, пропавшего без вести в своей последней экспедиции, где-тов Центральной Азии. Мать все ещё надеется, что он жив. Сын, долго искавший героя для своейпервой серьезной книги, задумывает писать биографию отца и вспоминает о своем райскомдетстве — экскурсиях с отцом по окрестностям усадьбы, ловле бабочек, чтении старыхжурналов, решении этюдов, сладости уроков, — но чувствует, что из этих разрозненныхзаметок и мечтаний книга не вырисовывается. Он слишком близко, интимно помнит отца,а потому не в состоянии объективировать его образ и написать о нем как об ученоми путешественнике. К тому же в рассказе о его странствиях сын слишком поэтичени мечтателен, а ему хочется научной строгости.

Материал ему одновременно и слишком близок,и временами чужд. А внешним толчком к прекращению работы становится переезд Чердынцевана новую квартиру. Фрау Стобой нашла себе более надежную, денежную и благонамереннуюпостоялицу. Праздность Чердынцева, его сочинительство смущали её. Чердынцев остановил свой выборна квартире Марианны Николаевны и Бориса Ивановича Щеголевых не потому, что ему нравиласьэта пара (престарелая мещанка и бодрячок-антисемит с московским выговороми московскими же застольными шуточками). Его привлекло прелестное девичье платье, как быненароком брошенное в одной из комнат. На сей раз он угадал зов судьбы, даром что платьепринадлежало совсем не Зине Мерц, дочери Марианны Николаевны от первого брака, а еёподруге, которая принесла свой голубой воздушный туалет на переделку.Знакомство Чердынцева с Зиной, которая давно заочно влюблена в него по стихам,составляет тему третьей главы.

У них множество общих знакомых, но судьба откладываласближение героев до благоприятного момента. Зина язвительна, остроумна, начитанна, тонка, еёстрашно раздражает жовиальный отчим (отец её — еврей, первый муж Марианны Николаевны —был человек музыкальный, задумчивый, одинокий). Она категорически противится тому, чтобы Щеголеви мать что-нибудь узнали об её отношениях с Чердынцевым. Она ограничивается прогулкамис ним по Берлину, где все отвечает их счастью, резонирует с ним. Следуют долгиетомительные поцелуи, но ничего более. Неразрешенная страсть, ощущение близящегося,но медлящего счастья, радость здоровья и силы, освобождающийся талант — все этозаставляет Чердынцева начать наконец серьезный труд, и трудом этим по случайному стечениюобстоятельств становится «Жизнь Чернышевского».

Фигурой Чернышевского Чердынцев увлексяне по созвучию его фамилии со своей и даже не по полной противоположностибиографии Чернышевского его собственной, но в результате долгих поисков ответана мучающий его вопрос. Отчего в послереволюционной России все стало так серо, скучнои однообразно. Он обращается к знаменитой эпохе 60-х гг., именно отыскивая виновника,но обнаруживает в жизни Чернышевского тот самый надлом, трещину, который не дал емувыстроить свою жизнь гармонически, ясно и стройно. Этот надлом сказался в духовном развитиивсех последующих поколений, отравленных обманной простотой дешевого, плоского прагматизма.«Жизнь Чернышевского», которой и Чердынцев, и Набоков нажили себе множество врагови наделали скандал в эмиграции (сначала книга была опубликована без этой главы), посвященаразвенчанию именно русского материализма, «разумного эгоизма», попытки жить разумом,а не чутьем, не художнической интуицией.

Издеваясь над эстетикой Чернышевского, егоидиллическими утопиями, его наивным экономическим учением, Чердынцев горячо сочувствует ему какчеловеку, когда описывает его любовь к жене, страдания в ссылке, героические попыткивернуться в литературу и общественную жизнь после освобождения… В кровиЧернышевского есть та самая «частичка гноя», о которой он говорил в предсмертномбреду. Неумение органично вписаться в мир, неловкость, физическая слабость, а главное —игнорирование внешней прелести мира, стремление все свести к рацее, пользе, примитиву… Этотна вид прагматический, а на самом деле глубоко умозрительный, абстрактный подход всевремя мешал Чернышевскому жить, дразнил его надеждой на возможность общественногопереустройства, в то время как никакое общественное переустройство не можети не должно занимать художника, отыскивающего в ходах судьбы, в развитии истории,в своей и чужой жизни прежде всего высший эстетический смысл, узор намеков и совпадений.Эта глава написана со всем блеском набоковской иронии и эрудиции.

В пятой главе сбываютсявсе мечты Чердынцева. Его книга увидела свет при содействии того самого добряка Баха, над пьесойкоторого он покатывался со смеху. Её расхвалил тот самый Кончеев, о дружбес которым мечтал наш герой. Наконец возможна близость с Зиной. Её мать и отчим уезжаютиз Берлина (отчим получил место), и Годунов-Чердынцев с Зиной Мерц остаются вдвоем. Полнаяликующего счастья, эта глава омрачается лишь рассказом о смерти Александра ЯковлевичаЧернышевского, который умер, не веря в будущую жизнь. «Ничего нет, — говоритон перед смертью, прислушиваясь к плеску воды за занавешенными окнами. — Этотак же ясно, как-то, что идет дождь». А на улице в это время сияет солнце, и соседкаЧернышевских поливает цветы на балконе.Тема ключей всплывает в пятой главе.

Свои ключи от квартиры Чердынцев оставил в комнате,ключи Зины увезла Марианна Николаевна, и влюбленные после почти свадебного ужина оказываютсяна улице. Впрочем, скорее всего в Грюневальдском лесу им будет не хуже. Да и любовьЧердынцева к Зине — любовь, которая вплотную подошла к своему счастливому разрешению,но разрешение это от нас скрыто, — не нуждается в ключах и кровле..